Орсон Кард - Говорящий от имени мертвых (Голос тех, кого нет)
Но то, что она скрыла ряд информации, говорило о том, чем она действительно интересовалась.
Но как ему удавалось?
Это случилось снова и снова. Файлы Элы, матери, дона Кристиана. Как только свиноподобные начали играть с терминалом, он смог видеть их как эхо-отображение. Это позволило ему быть в курсе всех их компьютерных исследований, делать предположения и даже кое-что менять, помогая им. Он мог практически видеть, чем интересуются свиноподобные и облегчать их поиск. Но откуда у него такой могущественный, такой сверхприоритетный доступ к машине.
Терминал как будто стремился отождествиться с ним. Вместо набора длинных кодовых последовательностей, он лишь начинал набирать команду, и машина уже выполняла его инструкцию. В конечном итоге ему не нужно было даже регистрироваться и вводить входной пароль. Он нажимал любую клавишу клавиатуры и на экране появлялся список работ, которые он обычно выполнял, он мог выбрать любую из них. Он мог нажать лишь цифру, обозначающую нужную деятельность, и система была готова к работе. Это экономило ему массу усилий, а главное время, которое требовалось для кропотливого набора буквы за буквой.
Сначала он думал, что это проделки Олхейдо, что он или кто-нибудь из офиса мэра написали для него служебную программу. Но Олхейдо лишь ошалело взирал на проказы терминала и повторял: мистика. А когда он послал сообщение мэру, она не получила его. Вместо нее его навестил Говорящий от имени Мертвых.
– Твой терминал, Майро, стал очень полезным, – сказал Эндер.
Майро не отвечал. Он думал, почему мэр переслала его записку Говорящему.
– Мэр не получила твоего послания, – сказал Эндер, – его получил я. И будет лучше, если ты не будешь ни с кем делиться о том, что вытворяет твой терминал.
– Почему? – спросил Майро. Это единственное слово, которое он мог произносить без запинки.
– Потому что тебе помогает не новая программа. Это личность, персона.
Майро рассмеялся. Ни один человек не действовал так быстро, как работала эта программа. Она была быстрее всех тех программ, с которыми он работал раньше, она оказалась очень инициативной и всесильной. Это было быстрее человека, но разумнее программы.
– Это мой старинный друг. По крайней мере, это она сказала мне о твоем послании и предложила, чтобы я передал тебе, что благоразумие очень хорошее качество. Ты видишь, она чуть застенчива. У нее не так много друзей.
– Сколько?
– В настоящее время два. А на протяжении нескольких тысяч лет всего один.
– Не человек, – сказал Майро.
– Ремен, – ответил Эндер. – Она более гуманна, чем многие люди. Мы любили друг друга долгое время, помогали друг другу, зависели друг от друга. Но последние недели, после прибытия сюда, мы разошлись. Я стал больше вовлечен в жизнь людей, окружающих меня. Твоя семья.
– Мама.
– Да. Твоя мать, твои братья и сестры, работа со свиноподобными, работа с королевой пчел. Мой друг и я все время разговаривали друг с другом. Теперь у меня нет времени. Иногда мы обижали друг друга. Она очень одинока. Я думаю ей нужна другая компания.
– Я?
– Да. Она уже помогает тебе. Теперь, когда ты знаешь о ее существовании, ты поймешь, что она – очень хороший друг. Тебе не найти лучше, терпимее и полезнее.
– Как щенок?
– Не будь болваном, – сказал Эндер, – я представляю тебя четвертой чуждой расе. Ты же хотел быть зенологом, не так ли? Она знает тебя, Майро.
Твои физические проблемы для нее ничто. Она совсем не имеет тела. Она существует среди филотических колебаний и связей ансибла Ста Миров. Она самое умное и интеллигентное создание вселенной. Ты второй человек, которому она решила показать себя.
– Как? Как она может существовать? Откуда она знает меня. Почему она выбрала меня?
– Спроси ее сам. – Эндер дотронулся до камушка в ухе. – А сейчас один совет. Однажды она поверит, довериться тебе. Держи ее в курсе всего. Не делай от нее секретов. Однажды ее любимый отключил ее. Всего на час, но это не прошло бесследно, навсегда пролегло черной тенью между ними. Они снова стали друзьями. Хорошими, добрыми друзьями, они всегда останутся ими, пока он не умрет. Но всю оставшуюся жизнь он будет жалеть о своем глупом поступке.
Глаза Эндера блеснули слезой, и Майро понял, что где бы не обитало это компьютерное создание, оно стало частью этого человека. И он передает свой дар Майро, как отец старшему сыну, передает святое право знать своего лучшего друга.
Эндер вышел, не сказав больше ни слова. Майро повернулся к терминалу.
Там оказалась голограмма женщины. Маленькое создание сидело на стуле, уставившись в экран. Она не была красивой, в то же время не была безобразной. В ее лице чувствовался характер. Глаза светились одухотворением. Это были невинные глаза печального ребенка. Ее рот был настолько мал, что было непонятно, собирается она рассмеяться или заплакать. Она была закутана в вуаль. Одежда казалась чем-то иллюзорным, но это не придавало пикантности, а, наоборот, подчеркивало невинность, девственность и хрупкость почти невесомого существа, сидевшего, сложив руки на коленях и по-детски обхватив ножки стула ногами. Она вполне могла сидеть в детской песочнице, а могла и на краю кровати любовника.
– Да, – тихо произнес Майро.
– Привет, – сказала она, – я просила его представить нас друг другу.
Она была спокойна и собрана, а вот Майро оказался застенчивым. На протяжении долгих лет Аунда была его единственной женщиной, не считая, конечно, женщин его семьи, поэтому у него было мало опыта в светской болтовне и любезностях. Кроме того, его не покидало чувство, что он говорит с изображением. Для него это была хорошо выполненная, но все же голограмма.
Она положила одну руку на грудь.
– Ничего не чувствую, – сказала она, – нет нервов.
Слезы навернулись ему на глаза. Слезы жалости к себе. Он плакал о том, что никогда не сможет иметь женщины, более реальной, чем эта. Если он решиться дотронуться хоть до одной, его легкомыслие окажется подобно скребку лапой. А когда он не будет осторожничать, он может даже не почувствовать живой плоти. Хорош любовник.
– Но у меня есть глаза, – сказала она. – И уши. Я вижу все во всех Ста Мирах. Я обозреваю небо через тысячи телескопов. Я прослушиваю триллионы разговоров за день. – Она ухмыльнулась. – Я лучшая сплетница во всей вселенной.
Внезапно она встала и стала приближаться, изображение показывало ее только от головы до талии, как будто она двигалась на невидимую камеру. Ее глаза стали напряженными и цепкими, она смотрела прямо на него.
– А ты – ограниченный школяр, который ничего не видел в жизни, кроме одного города и одного леса.
